«Какое жалкое ничтожество!» — подумал я, слушая, как он распинается еще об одном анонимном сексуальном акте: в кабинке туалета, на публичной парковке, в бане, в фитнес-центре… Я снова был на одной из встреч далласских экс-геев, кучей нытиков, встречавшихся в Церкви Христа. Около двадцати человек — моя группа — сидели в кругу в комнате с бледно-желтыми стенами и перечисляли свои безумства.
Сейчас я оглядываюсь назад, и мое сердце разрывается при мысли о тех мужчинах — растерянных, мучимых своими естественными потребностями. Тысячи мужчин и женщин в таких группах — совсем не нытики. Тем или иным способом они сделали первый шаг к камин-ауту, перестали отрицать свою ориентацию — часто с риском потерять многих людей, которых они считали друзьями.
Я пытался найти себя, и моя история не слишком-то отличалась от их историй. Я вырос в первоклассно консервативном доме, в начальной школе находился на домашнем обучении, выпустился с отличием из школы и колледжа. Я был спортсменом, музыкантом, вел молитвенную группу для молодежи. Я отлично знал Библию и мог побороть любое искушение цитатами из нее. У меня было полным-полно друзей, семья, любившая меня. У меня были все возможности американца, чистокровного техассца. Но часть меня начала умирать, когда я достиг пубертата. Я хотел, чтобы меня любил, чтобы меня касался мужчина, а не женщина.
Я препятствовал любым сексуальным искушениям все время до колледжа — спасибо консервативному воспитанию. Потом я наконец-то поговорил с человеком, которому доверял — с пастором маленькой церкви, которую я посещал. Когда я рассказывал о битве, которую ведет моя душа, о том, как извращен мой мозг, о «жале в моей плоти», у меня тряслись руки и голос. Через разговоры и молитвы, мое сердце начало меняться. Впервые в жизни я почувствовал, что Бог принимает меня своей огромной любовью. В надежде на изменения, я вовлекся в молитвенное служение, которое проводили верующие из колледжа и несколько городских церквей.
Но мои желания только усилились, и вскоре я вовлекся в очень нездоровые отношения с женатым мужчиной, отцом, членом консервативной общины. Моя боль только усилилась — теперь я испытывал стыд и вину за то, что делал. Мы оба оправдывали то, чем занимались, и были убеждены, что жить открыто — неправильно, но заниматься сексом друг с другом в тайне — нормально (я все еще не могу понять, как мы могли прийти к таким заключениям; это потребовало много творчества).
Несколько неприятных событий привели к тому, что я закончил те отношения. Но вскоре я открыл для себя подпольную, унылую, распутную субкультуру потерянных и закрытых мужчин. Я не мог поверить, сколько женатых мужчин на самом деле испытывали гомосексуальное влечение! Искушение было везде. Доступный секс, совмещенный с чувством вины и дополненный невозможностью выражать чувства, легко мог лишить меня контроля и отправить на поиски очередной встречи, которая могла бы облегчить мою боль.
После колледжа я решил вернуться в Даллас и изменить свою ориентацию.
Мои поиски привели меня в маленькую группу в Далласе. Мы использовали разные методы, чтобы измениться: несексуальные прикосновения и объятия; удары за гомосексуальные мысли. Нам советовали мастурбировать, думая о женщинах. С самого начала я знал, что с учением этой группы что-то не так. Нас никогда не знакомили с мужчинами, которые излечились бы. Я никогда не видел улучшений у людей, с которыми ходил на группу. Многие из них были пасторами, дьяконами, университетскими преподавателями, политиками, лидерами молитвенных групп. Многие из них ходили на группу по пять лет и платили тысячи долларов за надежду на изменение.
Через полгода терапии я покинул группу и начал искать разумное объяснение тому, что Бог требует от своих творений, испытывающих гомосексуальные влечения, воздерживаться всю жизнь. В поисках я прочел десятки книг, написанные с разных точек зрения. Я нашел гетеросексуального лютеранского пастора в Аризоне, который начал показывать мне правду о том, что Библия говорит об ЛГБТ-людях. Я получил ответы на свои молитвы и вопросы, и до сего дня Бог продолжает приводить меня к людям, которые принимают меня таким, какой я есть, каким меня создал Господь.
Конечно, мой опыт преодоления сексуальной ориентации не включает годы и годы групповой терапии, как у многих, но от этого моя борьба с гомосексуальностью не становится менее сложной. Для меня отказ от этого преодоления заключался в поисках правды, чтении, разговорах, составлении список того, зачем нужно или не нужно меняться. Я хочу завершить свою историю перечислением пяти вещей, которые я понял на своем пути:
— Я не ошибка. Я знаю, что я дивно устроен любящим Богом. Никто не заберет у меня этого знания;
— Я не могу изменить свою сексуальность. У меня нет свидетельств того, что это возможно. Я не могу изменить свои предпочтения — точно так же, как я не могу изменить цвет своих глаз. Я привык к своей жизни и я счастлив.
— Ложь разрушает душу. Большинство женатых геев — хорошие люди, которые уверены, что оказывают миру услугу, отрицая свою сексуальную ориентацию. К сожалению, получается совсем наоборот — они приносят обман в свои дома, церкви, на работу, в отношения.
— Я верю, что общество отчаянно нуждается в том, чтобы церковь стала примером любви к ЛГБТ-сообществу. Тело Христа должно утешать слабых, протягивать руку потерянным и указывать направление к полноценной жизни, а не к отчуждению от нее. Церковь совершила много ошибок. Я надеюсь, что в размышлениях об этих ошибках, церковь может начать помогать ЛГБТ-сообществу.
— И наконец, на мне лежит ответственность делиться свободой и правдой с другими. Думаю, я только что начал делать это.
По материалам Beyond Ex-Gay
Автор: Брок (Brock)
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему: