Islam - HristianstvoКто сильнее и справедливее: твой Бог или мой? Этот извечный вопрос терзает человечество с незапамятных времен, порождая теологические споры и кровопролитные войны. Современное российское мусульманское сообщество предлагает пойти по другому пути — пути толерантности и диалога. Об этом рассуждают российские мусульмане: религиовед, д. философ. н. Али Вячеслав Полосин, исламовед, д. философ. н. Тауфик Ибрагим, культуролог Джаннат Сергей Маркус.

Религиовед, д. философ. н. Али Вячеслав Полосин — о православном проекте «Русская доктрина»: Перетягивание каната или новый «Брусиловский прорыв»?

Христианство говорит о себе как о религии любви не только к ближним, что свойственно и язычникам, но и к «дальним», к иноверцам. Ислам столь же твердо требует уважения к иноверцам, в первую очередь к христианам (Коран 5:82). Главное, что нужно доработать в «Русской доктрине» («РД»), — это насытить ее духом любви и уважения не к абстрактным идеологемам или фигурам официальной пропаганды прошлых веков, а к реальным соотечественникам: и православным, и правоверным, и всем остальным.

Сейчас мусульманские аналитики, изучая идеологическое творчество православных соотечественников, в своих оценках и целях делятся условно на три группы.

Первая, ориентированная на «регионально­этническое развитие Ислама», считает, что надо вовсю противостоять любым попыткам клерикализации, введению ОПК в школах, стараться «отгородиться» от Центра региональными законами. Эта группа сильна исторической памятью — как им возражать, когда их дедушки и бабушки еще помнят царскую «христианизацию» и сопутствующую ей «русификацию»? Если внедрят насильно ОПК, часть уммы будет все равно бороться с ними всеми легальными средствами и конфликтовать, процесс будет бесконечным и изматывающим и никак не приведет к укреплению общества. Однако отбиваться от чего­то, не предлагая ничего взамен, — не самая сильная позиция.

Вторая группа, наоборот, считает, что «РД» и ей подобные — это фактически скопированная с некоторых мусульманских государств модель, идеально подходящая для того, чтобы после демографического прироста мусульман и формирования их элиты легко и естественно заполнить уже подготовленную чужими руками структуру, которую и менять не надо. Поэтому она предлагает не вмешиваться в процессы, дать возможность инициаторам получить все, что они хотят, а потом, когда общество захочет увидеть результаты, самим начинать действовать.

Третья группа условно может быть названа «евразийской». На базе некоторых идей Льва Гумилева речь идет о мирном, договорном, равночестном союзе православных христиан и правоверных мусульман без перетягивания каната в сторону чьего­то правового доминирования. Хотя, безусловно, общественный вес Православия в российском обществе в целом сегодня больше, это не должно быть поводом к принижению союзника по чести и в его правах. Этот путь позволит избежать и перманентного конфликтного противостояния, описанного в первой позиции, и позволит умме занять пропорциональное и уважительное место во второй позиции, при этом мирно и органично. Поэтому мои размышления следует воспринимать как протягивание православным дружеской руки.

Исламовед, д. философ. н. Тауфик Ибрагим: «Коран изначально осуждает эксклюзивизм»

Согласно Корану, для человечества с самого начала истории были открыты врата духовного совершенства, и всем народам были даны пророки. Более того, все люди осенены Божьей любовью, а значит, удостоены вечного спасения и обитания в Раю. Впервые в истории монотеистической традиции Коран объявляет многообразие в верованиях людей вполне соответствующим Его воле и предначертанию.

Увы, такая широта исламского послания восторжествовала ненадолго. Возобладавшая впоследствии доктрина все более склонялась к характерному для традиционных религий конфессиональному эксклюзивизму, против которого и выступал Коран. Алимы пошли по пути теологов других конфессий, декларирующих свою религию истинной, а все остальные — ложными.

Подобная узость не только религиозно ошибочна (ибо идет вразрез с установками Корана и Сунны), но и социально опасна. С убеждением, что «только я следую верной стезе, а все остальные заблуждаются», что «лишь моя секта / конфессия спасена, остальное же человечество будет гореть вечным пламенем» — невозможно полноценное сосуществование людей, подлинно уважительное отношение к последователям иных религий. Эксклюзивизм губителен и для самих его приверженцев, поскольку может воспитывать чувство самоуспокоения, когда вместо прилежных трудов на пути духовного совершенствования человек уповает исключительно на конфессиональную принадлежность.

Все возрастающее в современном мире стремление к преодолению этнической и конфессиональной замкнутости, осознанию единства человечества и сотрудничеству всех народов для решения глобальных проблем делает еще более актуальным возвращение к подлинным, универсалистско­плюралистическим ценностям коранического послания.

Отвергая эксклюзивизм, Коран четко определяет два критерия, по которым даруется вечное спасение: «Всякий, кто предался (асляма) Богу и творит добро, получит награду от Господа; за таковых тревожиться нечего, и не знать им печали» (2:112). Видимо, эксклюзивистские мысли еще во времена Пророка приходили в голову кому­то из приверженцев новой веры. В увещевание таковым Писание подчеркивает: «Не как вы, [последователи Мухаммада], то себе мните и не как то себе мнят люди Библии; Нет же — кто содеет зло, получит за это…, а кто, будь то мужчина или женщина, творит добро при вере [в Бога], войдет в Рай…» (4:123–124).

Культуролог Джаннат Сергей Маркус: «Пора сменить средневековый язык вражды в богословии!»

Все текущие конфликты между конфессиями — ситуативные. Проблема не в том, что есть православные и мусульмане, умеющие благочестиво и дипломатично молчать, а есть эксцентрики­экстремисты. Корень гораздо глубже: конфликт между Православием и Исламом в России глубинный, богословский. И при этом именно на богословском уровне — односторонний.

Что это значит? Коран ясно требует от мусульманина уважительного признания любого христианина «человеком Священных Писаний — ахль аль­китаб», ибо сам Ислам мыслится продолжением, точнее завершением, пророческих миссий пророков с древнеизраильских времен. Христиане названы «самыми близкими по вере», и с ними вместе мусульмане составляют одну «партию верующих», которой на Страшном Суде будет противостоять «партия неверующих». То есть «близость по вере» продлится даже в посмертии, и потому союз­сотрудничество­добрососедство муслимов с христианами скрепляется общей эсхатологической судьбой. Отсюда — известная в истории практика покровительства исламских государств по отношению к своим гражданам, исповедующим Христианство.

Совсем иная картина в российском Православии: в РПЦ МП по сей день господствует резко отрицательная оценка Ислама, которая была дана еще Вселенскими Соборами. С тех пор, как известно, догматическое богословие не развивалось, ибо сами Вселенские Соборы не собирались с IX века, а ведь только их решения являются для православных общеобязательными. Исламо­православные проблемы обсуждались и позднее, но на уровне частных богословских мнений (теологумен) или в статусе религиозной философии. Так, с наибольшим пониманием Ислама писал о нем Владимир Соловьев. Парадоксально, но его мысли, до сих не востребованные русским Православием, стали полезны для Второго Ватиканского Собора Католической Церкви, которая выработала новое видение Ислама как «божественной религии» и выявила много общего в богопознании и богопочитании двух традиций, коренящихся в общем авраамическом наследии. Католики покаялись в грехе «крестовых походов» против мусульман и приняли Декларацию «Nostra aetate», где дана новая богословская формула понимания Ислама католиками. Сорокалетию этого великого события была посвящена совместная конференция Совета муфтиев России и Католической Церкви России, издан сборник ее материалов.

Еще ближе к Исламу оказалась новая доктрина Реформатской Церкви, определившая, что Ислам — «богооткровенная религия, хотя и данная локально для арабов».

Некорректно призывать РПЦ МП копировать опыт католиков или реформатов — но и мусульмане, и гражданское общество России вправе ожидать смены средневекового «языка вражды» на продуманную концепцию, позволяющую жить в мире. А мира на практике не будет до тех пор, пока в головах останутся без изменений средневековые формулы.

Материалы подготовила Наиля Тарджиманова

Статья опубликована в газете «Медина аль-Ислам», №40.

7 ноября 2007 г.

Источник: IslamRF.