Обозревателей российской религиозной жизни приучили делить религиозные общины этой страны на те, которые зарегистрированы государством и, таким образом, обладают определенной защитой, и те, которые не зарегистрированы и поэтому не существуют как юридические лица.

Но на сегодняшний день возникает тенденция более детального разделения зарегистрированных общин, которых в России насчитывается 23 тысячи. Их пытаются делить на две категории: те, что принадлежат к четырём «традиционным» для России религиям – православию, исламу, иудаизму и буддизму (они составляют 74 % от общего числа), и те, что представляют собой оставшиеся религиозные направления (это – 26 %), сюда относятся прежде всего протестантские и католические общины.

Такое понятие как «традиционная» религия не определено российским законом, но патриарх Кирилл, являющийся уже более десяти лет ярым защитником этого понятия, сумел убедить официальных лиц государства, таких как президент Дмитрий Медведев и премьер-министр Владимир Путин, использовать этот термин, что в российском контексте может иметь серьезные последствия.

В своём эссе И.В. Подберезский утверждает, что те общины, которые зарегистрированы, но не относятся к «традиционным» религиям, вероятно, вскоре столкнутся с большими трудностями из-за российского понимания прав «большинства» и «меньшинства» в религии и в политике.

По словам религиозного аналитика, сегодня россияне, а особенно российские чиновники, «часто понимают демократию почти исключительно как обязанность меньшинства подчиняться большинству и как право большинства диктовать свою волю меньшинству», а также «говорить последнее слово по всем вопросам».
Подберезский продолжает: «Большинством, конечно же, нельзя пренебрегать никогда… Но не так в области права, и тем более в области веры…», где утверждение права большинства – а в России – православного большинства – может привести к преследованию меньшинства, которое многие православные церковные деятели определяют понятием «секты».

Он пишет, что «в России же само существование меньшинства нередко воспринимается как вызов существующему порядку вещей, как вызов власти, которая у нас [у многих русских] является абсолютной (а не инструментальной) ценностью» и которая рассматривает «морально-политическое единство» как что-то, чего необходимо достигать всеми доступными средствами.

Но люди вообще и христиане в частности «обязаны следовать истине, и никакое большинство не вправе требовать от них поступать вопреки [их] совести. Когда в Грузии президентом избрали Гамсахурдия, … мудрец нашел мужество сказать, что если его народ за Гамсахурдиа, то он против народа».

Российский религиозный аналитик указывает на то, что «божественная истина (как, впрочем, и научная) не добывается путем голосования, она исходит свыше, от Самого Бога». И, как сказал некий православный автор: «Один человек, плюс Дух Святой – вот и большинство», а об этом Московский патриархат и российское правительство часто забывают.

Это наиболее ясно выражается в поддержке патриархатом кампании против «сект» – религиозной категории, которой «по мнению цивилизованных стран, невозможно дать юридическое определение», тем более, что основные религии, в том числе и христианство, первоначально рассматривались их противниками как «секты».
Поскольку нет никакого точного определения секты в России, продолжает Подберезский, Московский патриархат нашёл, а российское правительство с ней согласилось, причину для отказа в регистрации многим религиозным общинам – и это не что иное, как то, что они являются крайними и независимыми. А некоторые чиновники используют такое растяжимое понятие,пытаясь ограничить права «нетрадиционных» религий.

Никто не отрицает того, что действительно есть секты, участники которых вовлечены в опасные или противозаконные действия, и эти действия должны быть наказаны. Но страшно то, что «под предлогом поддержания «духовной безопасности» государство у нас фактически ведёт открытую борьбу против практически всех религий, кроме одной».

Незарегистрированные общины уже знают, что это значит. А на основании аргументов Кирилла о «традиционных» религиях и российском понимании демократии «большинства», теперь и те почти 6 тысяч зарегистрированных религиозных общин, которые не относятся ни к одной из четырех «традиционных» религий, такжемогут стать объектом этой борьбы.

Но даже если все доводы Подберезского завышены и то, что Москва, светская или религиозная, вскоре ополчится против всех этих общин кажется маловероятным, всё же та опасность, на которую он указывает, существует. А это предполагает, что те, кто заботится о религиозной свободе, не должны делать выводов на основе того, что, если российское государство регистрирует религиозную общину, то у её членов будет вся защита, в которой они нуждаются.

Павел Гобл

Павел Гобл – давний специалист по этническим и религиозным вопросам Евразии. Совсем недавно он был руководителем по исследованиям и публикациям в Дипломатической академии Азербайджана. Ранее он являлся заместителем декана факультета общественных и гуманитарных наук университета Audentes в Таллинне и старшим научным сотрудником Евроколледжа Тартуского университета Эстонии. Как раз в то время он и начал серию публикаций «Окно в Евразию». До поступления на службу в университет в 2004, он занимал различные должности в Государственном Департаменте США, Центральном разведывательном управлении и Международном Бюро Радиовещания, а также работал на радио «Голос Америки», радио «Свободная Европа»/радио «Свобода» и в Фонде Карнеги за Международный Мир. Он часто пишет об этнических и религиозных проблемах и редактирует пятитомник об этнической принадлежности и религии в Советском Союзе. Павел получил образование в университете Мйами в Огайо и в университете Чикаго. Правительствами Эстонии, Латвии и Литвы он был награждён за содействие в обретении независимости странами Балтии и в выводе российских вооружённых сил с территории этих стран.

Источник: Liberty of Faith