Мы приводим отрывок из книги «Случайные активисты: Марк Фарисс, Вик Холмс и их борьба за брачное равноправие в Техасе» о взрослении героя книги в религиозной среде. Марк Фарисс и Вик Холмс — люди, никогда не вовлекавшиеся в активизм, но подавшие иск против штата Техас в 2005 году. Этот текст хорошо показывает, что даже принимающая среда в отдельном приходе или один принимающий священник не может ни создать пространство, полностью безопасное от религиозной гомофобии, ни уберечь от попыток сменить сексуальную ориентацию:
Хотя Марк Фарисс вырос в Оклахоме, где, кажется, сама земля мироточит традиционными ценностями, ему повезло. Его мать была глубоко религиозна — она вставала до рассвета, чтобы читать Библию, следила, чтобы воскресная школа и церковные службы всегда были частью жизни ее детей. Но когда Марк был достаточно взрослым, чтобы запомнить это событие, его семья присоединилась к методистской общине Святого Павла, прогрессивной конгрегации. Молодой, образованный пастор, преподобный Джон Ресковач (John Reskovac) проповедовал просвещенную версию христианства.
Фундаменталистские угрозы адского пламени и вечных мук, которые омрачают жизни столь многих ЛГБТ-детей, пришли в жизнь Марка на ежегодных методистских пробуждениях. Мать брала туда детей, но всегда старалась смягчать в своих объяснениях то, что говорили проповедники-фундаменталисты в своих яростных проповедях. Когда в 12 лет Марк и его сестра-близнец Марша начали рассказывать соседским детям, что они грешники и попадут в ад, мать быстро остановила эту миссионерскую деятельность. Она сказала: «Вы приведете больше людей к Иисусу тем, как вы живете сами и как относитесь к другим, а вовсе не угрозами вечных мук». Этих слов Марк не забывал никогда.
И все же, гомофобная риторика все же проникла в его голову. Незадолго до четырнадцатого дня рождения в 1973 году Марк прочитал статью в местной газете. Там приводились данные исследования об отношении к гомосексуальности. Две трети опрошенных считали гомосексуальность «очень непристойной и возмутительной»; почти половина видели в гомосексуальности «извращение, которое может разрушить цивилизацию». Треть считали, что гомосексуальных людей нужно сажать в тюрьму. И хотя пастор в церкви не проповедовал гомофобию, Марк знал, что в 1972 году методистская церковь включила новую строчку в «Книгу Дисциплин»: «Гомосексуальная практика несовместима с христианским учением».
Школьные друзья часто оставались у Марка на ночь — или он у них. Для него это было временем первых сексуальных экспериментов. «При каждом физическом контакте, — вспоминает Марк. — «Меня охватывало чувство вины. Оно охватывало меня, даже если не было никакого контакта, потому что я хотел его».
В мире, плохо приспособленном для таких, как он, Марк страдал. По ночам он оставался наедине со своими мыслями: «Поздно ночью, в одиночестве, я рыдал пока не засыпал. Я молился о том, чтобы Бог сделал меня гетеросексуальным. А если он не мог этого сделать — то чтобы он убил меня, пока я сплю». Как и многие другие люди, оказавшиеся между двумя мирами, он думал о самоубийстве. И хотя на его молитвы никто не отвечал, он все-таки смог перестать думать о смерти. «Каждое утро я просыпался, все еще живой, все еще гомосексуальный».
В старших классах, в колледже, в школе права — везде Марк знал, что его будут травить, если кто-то узнает — даже начнет подозревать — что он гей. Он пытался вести двойную жизнь, постоянно испытывая чувство вины и из-за того, что он был плохим верующим, и из-за того, что отрицал себя. Когда мог, он старался ходить на свидания с девушками и отказывался, когда ему предлагали секс и мужчины, и женщины.
Осенью 1975 года, когда занятия в школе только-только начались, он достал из почтового ящика газету, и на обложке обнаружил фотографию Леонарда Матловича (Leonard Matlovich) — первого открытого гея, который попал на обложку общенационального журнала. Это был человек, открыто бросивший вызов запрету на службу в армии для гомосексуальных людей — и через месяц он был уволен. Отец Марка как раз предложил ему поступить на службу военной подготовки, чтобы оплачивать колледж. Марк отказался, пошутив, что станет ужасным солдатом: когда ему говорят, что нужно делать, он всегда спрашивает: «Зачем?»
Через год после увольнения Матловича, Анита Брайант запустила знаменитую кампанию «Спасите наших детей».
«Я был таким напуганным в этом время, — вспоминает Марк почти 40 лет спустя. — «Мне было семнадцать, я жил в Оклахоме и понимал, что я гей в обществе, которое меня не принимает. Все, что я мог — это пытаться не быть геем».
По материалам Nondoc от 22 июня 2017 года
Подготовлено специально для Nuntiare.org
Еще на эту тему:
Следите за нашими новостями!