одним воскресным утром я проснулся и увидел, что я прозрачный.

нежное

новорождённое солнце

лилось сквозь мои ладони,

росло,

набиралось сил,

становилось всё ярче,

и выше,

и звонче,

и я ему помогал.

я вышел из дома

светящийся.

я встал посреди улицы, чтобы пропускать через себя солнце

и направлять его.

а потом я почувствовал дрожь и слабость

и тревогу

и вдруг понял, что я прозрачный потому,

что я растворяюсь.

по улице ходили люди

из плоти и крови.

я попробовал протянуть руки,

чтобы держаться —

чтобы меня держали —

но руки почти исчезли,

осталось одно солнце,

всё нарастая.

я попробовал кричать —

выкричать просьбу о помощи —

но голосовые связки

разъело то же самое солнце,

и я только тихо звенел,

как будто был крохотным колокольчиком.

это стеклянные рёбра,

истончившись,

ударялись друг о друга.

я стоял на улице

у подножия храма

и растворялся.

в это время надо мной запели

большие воскресные колокола.

они подхватили межрёберный звон,

и я почувствовал себя

в синестетическом

неудержимом потоке

из солнца,

звука

и обречённости.

и меня держали так бережно-бережно,

и несли,

и качали,

и слушали.

я улыбался.

и даже не сразу заметил,

что перестал

существовать.